Деятельность Государственной санитарной инспекции г. Ленинграда в период Великой Отечественной войны 1941-1945 годов

  «Вспоминаются девятьсот дней блокады, 18 июня 1941 года, последний школьный вальс, 22 июня 1941 года – страшное слово — война. Мы проводили мальчиков, своих одноклассников, в армию, но никто не думал, что война будет такой страшной и такой длительной. Я поступила в химико-технический институт, но учиться мне не пришлось, мы были отправлены на строительство оборонительных сооружений. В двадцатых числах августа из Ленинграда ушел последний поезд – кольцо блокады сомкнулось.

Первые дни блокады мне вспоминаются как сплошные земляные работы – окопы, рвы, траншеи — все, чтобы не прошел враг. Хорошо помню день, когда горели Бадаевские склады, вспоминаю себя дежурной поста на чердаке нашего дома, где во время бомбежек мы тушили «зажигалки». Немцы бомбили город методично, по нескольку раз в день».

 

Панасик Любовь Наумовна,

с 1947 года врач-бактериолог Ленинградской областной СЭС

 

8 сентября 1941 года, на 79-й день Великой Отечественной войны, вокруг Ленинграда сомкнулось кольцо блокады.

Гитлеровские планы не оставляли Ленинграду никакого будущего: руководство фашистской Германии высказывало намерение сравнять город с землей. Враг рассчитывал, что город быстро капитулирует, не имея ресурсов для обеспечения многомиллионного населения.

Но город жил. Вопреки голоду, непрерывным авиабомбардировкам и артиллерийскому огню. Город воевал. 900 дней и ночей стоял насмерть и выстоял.

В обороне Ленинграда — самой героической и трагической странице военной летописи — достойное место занимает беззаветный труд врачей-гигиенистов и эпидемиологов города. Они делали всё возможное для предупреждения и ликвидации инфекционных заболеваний, авитаминозов и других болезней – неизбежных спутников войны.

«В период войны, — писала «Ленинградская правда», — санитарное дело есть оборонное дело. От качества санитарного обслуживания населения зависит отправка здорового пополнения на фронт, бесперебойная работа предприятий, изготовляющих продукцию для нужд фронта».

В день начала Великой Отечественной войны Государственной санитарной инспекцией Ленинграда немедленно введено круглосуточное дежурство для проведения оперативных работ. Начата мобилизация госсанинспекторов и помощников в армию, а также санитарная работа по эвакуации населения из прифронтовой полосы.

К 1942 году в Госсанинспекции трудились 176 городских и районных санитарных инспекторов, в том числе 72 коммунальных, 56 пищевых, 24 промышленно-санитарных и 23 школьно-санитарных. Кроме того, под их руководством работали 242 общественных санитарных инспектора, а во взаимодействии с ними – 87 эпидемиологов и 225 активистов Общества Красного Креста.

В блокадном Ленинграде не работали городской транспорт, водопровод и канализация, не было электричества. В условиях блокадного города Государственная санитарная инспекция мужественно выполняла свой долг, не допустив развития угрожавших городу эпидемий.

Санитарно-гигиеническое и противоэпидемическое обеспечение осуществлялось различными формами и методами. Одним из ведущих направлений была вакцинация. Практически все войска были иммунизированы против дизентерии, брюшного тифа и паратифов.

Среди мероприятий по борьбе с острыми желудочно-кишечными заболеваниями особое место занимала так называемая санация личного состава, предложенная и осуществленная под руководством главного эпидемиолога фронта профессора С. В. Висковского.

Во время блокады главным врагом ленинградцев стал голод. Наибольшее снижение калорийности пайка отмечалось с середины ноября 1941 до февраля 1942 года. Вследствие голода у 85% ленинградцев, поступавших в больницы в то время, отмечалась алиментарная дистрофия. В этот критический период население получило самую низкую за все время блокады норму хлеба – 250 г по рабочей карточке и 125 г по карточкам всех остальных категорий. «Сто двадцать пять блокадных грамм с огнем и кровью пополам» — писала ленинградская поэтесса О. Берггольц.

На фронте снабжение войск находилось в прямой зависимости от наличия продовольственных ресурсов в кольце блокады. Уменьшению норм питания сопутствовало крайнее однообразие продуктового набора, изменение рецептуры хлеба с использованием различных примесей, часть которых не имела энергетической ценности.

Для быстрейшего восстановления боеспособности раненых, больных и предупреждения развития заболевания были изысканы возможности повысить калорийность фронтового пайка. В качестве белков использовали казеин, альбумин и дрожжи. В результате на Ленинградском фронте за время полной блокады в строй было возвращено 53,3% от общего числа больных с алиментарной дистрофией.

Вскоре к болезням осажденного города присоединились авитаминозы и цинга. Чтобы уберечь армию и население, необходимо было найти способ обогатить пищу витаминами.

Ежедневно Ленинградский витаминный завод, Ленглавресторан, ликероводочный завод и другие организации блокадного города вырабатывали из хвои в виде настоев и концентратов не менее 2 млн. 50 тыс. суточных доз витамина С. В столовых полученными настоями проводили витаминизацию супов, каш и киселей — в одном таком блюде было не меньше одной дозы витамина С.

Специалисты Госсанинспекции проводили контроль качества продукции всех пищевых производств. Лабораторным путём проверялось качество пищевых продуктов, находящихся в запасе, качество суррогатов и напитков, в том числе: творожно — соевой сметаны из сухого творога или казеина, котлетной массы из соевого шрота с добавлением зерновых отходов, кориандровых жмыхов, солодового экстракта и мучного киселя, антицинготных настоев.

Зимой в госпитали города начали поступать обмороженные солдаты и офицеры Ленинградского фронта, а в больницы – гражданское население. Сотрудники Витаминного института знали, что масляные растворы морковного каротина (провитамина А) – одно из лучших средств для лечения обморожений. Ввиду отсутствия моркови было предложено использовать для получения каротина зеленые иглы сосны и ели, а также отжимы – отходы производства антицинготной настойки.

В начале 1942 года стали отмечаться случаи заболевания пеллагрой, вызванной недостатком витамина РР. Чтобы предотвратить заболевание, на табачных фабриках с чердаков и вентиляционных шахт собирали табачную пыль. Из этой пыли химики сначала выделяли никотин, а затем окисляли его, чтобы в результате получить никотиновую кислоту – витамин РР.

В результате авитаминозы не получили широкого распространения и не повлияли на боеготовность войск. Если во всех прошлых войнах число заболевших с каждых годом возрастало, то в годы Великой Отечественной — заметно снизилось. К декабрю 1942 года число больных авитаминозом сократилось в 7 раз.

Исключительное внимание уделялось предотвращению вспышек инфекционных заболеваний во время эвакуации населения в тыл страны. Успех на этом участке работы был обеспечен хорошо продуманной системой выявления инфекционных больных, их своевременной изоляции и госпитализации.

При эвакуационных пунктах работали санитарные посты, изоляторы, а на более крупных из них – санитарные пропускники. Осуществлялся строжайший санитарно-гигиенический контроль за состоянием вокзалов, привокзальных территорий и подвижного железнодорожного состава. Четко работала система сопровождения эшелонов с людьми в пути следования до станций назначения.

В момент эвакуации детей сотрудники Госсанинспекции совместно с комиссией Ленгорисполкома и Дорсанотделом обеспечивали санитарный надзор за Московским, Витебским, Варшавским вокзалами. На круглосуточном контроле были санитарное состояние, уборка и дезинфекция вагонов, снабжение кипячёной водой, обеспечение посудой для воды. В случае неудовлетворительной подготовки вагоны не выпускались к подаче на посадку до проведения полной санитарной обработки. Ежедневно проверялось более 20 эшелонов. Благодаря этим мерам инфекционные заболевания в эшелонах пути следования были единичны.

Выезд из блокадного Ленинграда разрешался только при наличии справки об отсутствии по месту жительства инфекционных заболеваний и о прохождении эвакуируемым санитарной обработки в случае обнаружения педикулеза.

Списки детей, отъезжавших на Большую землю, тщательно сверялись с картотекой районных эпидгрупп, где были зарегистрированы все случаи инфекционных заболеваний. Дети, имевшие контакт с инфекционным больным, к выезду временно не допускались.

Огромный вклад в санитарную защиту осажденного Ленинграда внесли жители города – повсеместно создавались санитарно-бытовые комиссии. К 1942 году в Ленинграде их насчитывалось 3000.

«Сейчас наш долг, — призывала в те дни «Ленинградская правда» — не допустить возникновения заболеваний, предупредить эпидемии. Наш город стал фронтом. Ленинград пополняет армию людьми, питает ее боеприпасами, военными материалами, снабжает продовольствием. Чем выше будет поднято санитарное состояние города, тем больше гарантий для обеспечения здоровья бойцов. Отсюда понятно, что вопросы чистоты города, четкая работа лечебных учреждений, тщательная охрана здоровья населения, соблюдение всех санитарных требований, приобретают сейчас исключительно важное значение…»

Только с 15 июня по 15 августа 1942 года санитарно-бытовыми комиссиями было проведено обследование свыше 26 900 квартир, выявлено около 3500 больных, в том числе 1109 инфекционных, 18 440 квартир приведено в надлежащее санитарное состояние.

Чрезвычайно большую угрозу для города-фронта представляли тяжелые санитарные последствия первой блокадной зимы. Март был на исходе, а в ряде районов города эпидемический прогноз складывался крайне неблагополучно. Снег и грязь были убраны меньше, чем в половине домов города. По некоторым улицам невозможно было пройти из-за сугробов и гор сколотого льда. Многие дождевые колодцы были загрязнены,  скапливались потоки воды, угрожающие затопить подвалы и нижние этажи. Сотни дворов с запущенными помойными ямами становились буквально очагами заразы.

Несмотря на голод и изнеможение тысячи ленинградцев вышли на улицы, чтобы спасти родной Ленинград. В работах по очистке города приняло участие 143 000 жителей, в том числе воины Ленинградского гарнизона. Объем работы был колоссален: очищено более 12 000 дворов, свыше 3 миллионов квадратных метров городской территории, вывезено (в основном с помощью ручных волокуш и саней) около 1 миллиона тонн нечистот, мусора, снега и льда.

«Историк будущего, описывая весну 1942 года в Ленинграде, восстанавливает картину этих дней, писала «Ленинградская правда». – И то, как мы очищали снег асфальта дорог и тротуаров, вывозили грязь со дворов, опорожняли помойки, отводили потоки талой воды, свозили на себе в санях сколотый лед. Эту неприятную работу мы совершали сами, своими руками. Мать не знает брезгливости, ухаживая за любимым детищем. Наше детище – наш город. Мы снимали с него грязную коросту суровой зимы».

Тяжелые последствия первой блокадной зимы поставили перед Госсанинспекцией Ленинграда новые задачи, требующие незамедлительного решения. Из-за отсутствия электроэнергии бездействовали бани, прачечные и парикмахерские.

«Вошь в нашем городе-фронте – фашистский лазутчик. Не пропустить ее – значит уберечь город от болезней» — писал заведующий Ленгорздравотделом, профессор Ф.И. Машанский. Противоэпидемический режим работы, по его образному выражению, обязан был опираться на тактику «санитарного террора». И эта тактика неукоснительно претворялась в жизнь.

Для предупреждения возникновения и распространения сыпного тифа среди населения, мобилизованного на оборонные работы в прифронтовой полосе, вводился строгий карантинный режим сроком на 25 дней в неблагополучных по сыпному тифу населенных пунктах.

Все граждане обязывались допускать дезинфекционные бригады в квартиры, выдавать вещи и одежду для дезинфекции. Квартиры, которые в момент прибытия дезинфекционного отряда, оказывались закрытыми, разрешалось вскрывать.

Пораженные педикулёзом граждане в принудительном порядке подвергались обработке в санитарных пропускниках. При повышении температуры — немедленно госпитализировались и регистрировались в Эпидемическом бюро Ленгорздравотдела. Учетно-регистрационная работа дезинфекционных отрядов и Эпидбюро не прекращалась ни на один день.

В учреждениях Ленинграда ежедневно проводились исследования воды из Невы, чтобы предотвратить возможную угрозу здоровью людей, и без того страдающих в условиях блокады.

В то время город обеспечивался водой тремя водопроводными станциями: Главной, Южной и Заречной. В декабре 1941 года работа станций нарушалась недостатком электроэнергии, а 15 и 16 января 1942 года они вообще не получили тока, что привело к замерзанию магистралей внутридомового водоснабжения. Вышли из строя не только домовые вводы и колодцы, но и уличная водопроводная сеть и коллекторы. Вода перестала поступать в большинство домов. Из-за частых аварий продолжавших работать домовых водопроводов утечка воды к концу февраля стала достигать почти 50%.

Лишенное водопроводной воды население было вынуждено брать ее из Невы, Фонтанки, Мойки и многочисленных каналов города. Между тем, еще в августе 1941 года, проявив предусмотрительность, Государственная санитарная инспекция (путем бактериологического исследования воды во всех открытых водоемах города и колодцах) установила, что забор воды для нужд населения возможен лишь из Большой, Малой и Средней Невки на удалении от берега не менее чем на 50-70 м, а ее употребление в пищу – только после кипячения. Однако пользование этими водоемами было крайне затруднительно для целого ряда удаленных от них районов Ленинграда. Вот почему участники специального совещания, состоявшегося 26 января 1942 г. при начальнике городской Государственной санитарной инспекции М.Я. Никитине, предложили единственно верный путь нормализации водоснабжения населения – «обеспечить работу водопроводных станций хотя бы на минимальном давлении, способном подать воду на первые этажи хозяйств».

Так, к июню 1942 года было восстановлено 25% уличных водопроводных магистралей и домовых вводов.

Кроме того, были запущены в работу плавучие насосные станции с подачей воды из Невы с обеззараживанием хлором. Принятая дозировка остаточного хлора была достаточной для уничтожения возбудителей дизентерии, холерного вибриона, паратифов, брюшного тифа. Разработана методика обеззараживания воды, забираемой в ведрах из открытых водоёмов города и в полевых условиях.

За качеством водопроводной воды осуществлялся строгий санитарно-гигиенический контроль. Как видно из акта Государственной санитарной инспекции по проверке работы лабораторий водопроводных станций, химические и бактериологические исследования проб воды проводились своевременно и правильно, а качество самой воды не вызвало нареканий и осложнений эпидемического характера.

Особая задача во время блокады заключалась в обеспечении доброкачественной водой промышленных предприятий Ленинграда и многочисленных лечебных учреждений города и фронта. С этой целью на 13 предприятиях оборудованы автономно действовавшие заводские водопроводы, а на территории 11 военных госпиталей устроены артезианские колодцы. За пять предзимних месяцев 1942 года удалось восстановить водопровод во всех лечебных учреждениях города.

Государственной санитарной инспекцией проводились проверки санитарного состояния бомбоубежищ. Их использовали для безопасного размещения детских учреждений, приемных покоев и операционных. Иногда люди были вынуждены проводить там целые сутки.

Первая проверка состояния убежищ была проведена в августе – сентябре 1941 г. Итоги были неутешительными. Из 194 осмотренных убежищ, находившихся на территории Московского, Володарского, Дзержинского, Куйбышевского и Петроградского районов, 80 не отвечали надлежащим санитарно-гигиеническим требованиям. В большинстве из этих убежищ наводился необходимый порядок силами Общества Красного Креста.

В каждом убежище была вывешена инструкция по их правильному санитарному содержанию. Вся ответственность за соблюдение должного санитарно-гигиенического режима в убежищах возлагалась на его коменданта. Он обязывался вести список взрослых и детей, постоянно укрывающихся в данном убежище, а также контролировать время совместного пребывания людей в нём.

Ведение такого учета, в частности, помогло быстро выявлять детей, контактных по кори, и, в конечном итоге, ликвидировать заболеваемость корью вообще.

Серьезной задачей была борьба с грызунами, численность которых в городе значительно увеличилась. Дератизационной обработке была подвергнута территория общей площадью более 25 тыс. квадратных метров.

В обеспечении эпидемиологического благополучия осажденного города внесли свою лепту работники научных институтов города: им принадлежит заслуга расшифровки тяжелых заболеваний, которые не регистрировались до войны и проявились в Ленинграде в 1942 году. Например, лептоспироз, связанный с нашествием грызунов.

В первые послевоенные годы основные усилия врачей-гигиенистов были брошены на ликвидацию последствий войны и нормализацию санитарно-эпидемической обстановки. Уже к 1950 году инфекционная заболеваемость в городе достигла довоенного уровня.

 

Деятельность научно-исследовательских институтов гигиенического и эпидемиологического профиля г. Ленинграда в период Великой Отечественной войны 1941-1945 годов

 

В июне 1941 года из стен 2-го Ленинградского медицинского института (ныне Санкт-Петербургской государственной медицинской академии имени И. И. Мечникова) ушли на фронт более 1300 врачей и медицинских сестер, в сентябре — около 1000 врачей. В декабре этого же года состоялся выпуск еще 330 врачей. Все они также были направлены в армию. Только в первые полгода войны были призваны на военную службу 246 преподавателей.

Многие ученые привлекались для организаторской и консультативной работы на фронте. Некоторые из них были назначены на руководящие должности в составе Ленинградского фронта. Так, профессор С. В. Висковский стал главным эпидемиологом, профессор Г. М. Шполянский — главным гинекологом фронта, профессор Б. М. Шершевский — заместителем главного терапевта, П.Н. Напалков – главным хирургом 54-й армии.

В начале войны в зданиях клинической базы института больнице им. И. И. Мечникова было развернуто около 1500 оперативных коек и организован сортировочно-эвакуационный госпиталь. До установления блокады он ежесуточно принимал в среднем 2000 раненых. Треть из них были с тяжелыми ранениями. Здесь самоотверженно трудились многие преподаватели и студенты института. Все ученые были консультантами эвакогоспиталей, так как 2-й ЛМИ был единственным медицинским ВУЗом в Ленинграде, не прерывавшим свою работу ни на один день. За время блокады госпиталь принял 310 000 раненых и больных.

В блокадном Ленинграде осталось большинство преподавателей института, которые самоотверженно работали — обучали студентов, лечили больных и раненых, проводили научные исследования. Студентам и преподавателям вместо занятий нередко приходилось рыть траншеи, возводить оборонительные сооружения, работать на заготовке торфа, на разборке деревянных домов на топливо. Выкопанные осенью 1941 года студентами противотанковые рвы в деревне Пискаревка весной 1942 года были использованы для захоронения умерших от голода ленинградцев, среди которых были студенты и сотрудники 2-го ЛМИ, работники больницы имени И. И. Мечникова, а также находившиеся на лечении в госпитале. Впоследствии на этом месте было создано знаменитое Пискаревское мемориальное кладбище, в земле которого покоятся останки около 500 тысяч человек.

Студентам и преподавателям, чтобы попасть в институт, находившийся тогда на окраине Ленинграда, приходилось проделывать многокилометровый путь пешком, порой через весь город, так как городской транспорт не работал. Академик З. Г. Френкель в своих автобиографических записках вспоминал: «Много раз для того, чтобы попасть на кафедру или на лекцию в Мечниковскую больницу или на Очаковскую улицу… приходилось преодолевать пешком путь более чем в 10 км (и столь же обратно). В общей сложности это требовало не менее 4–5 часов переходного марша. При возвращении пешком 19 декабря в морозный вечер почувствовал головокружение и на время потерял сознание. Отлеживался на снегу. Через несколько часов дошел до дома. Потерял более 20 кг веса… Ноги отекли… двигаться трудновато… Завтра 25 декабря. Если доживу, будет мне полных 72 года…»

Научная работа в институте была сосредоточена на решении острейших проблем здравоохранения военного периода – авитаминозов, алиментарной дистрофии, лечения огнестрельных ранений и других.  Несмотря на то, что в институте осталось только 2 кафедры профилактического профиля – организации здравоохранения и общей гигиены, — академиком З.Г. Френкелем проводились исследования причин ранней детской смертности в Ленинграде на основе анализа статистико-демографических материалов за 40 лет. Кроме того, в рамках темы «Динамика санитарного состояния населения Ленинграда 1941-1942гг.» он изучал причины смертности лиц пожилого и старческого возраста в блокадном городе.  Научные исследования специалистов по гигиене труда и профессиональной патологии профессоров Б.Б. Койранского и Я.З. Матусевича были сосредоточены на разработке мероприятий по борьбе с отморожениями во фронтовых условиях, а также с промышленными отравлениями.  Член-корреспондент АМН СССР Р.А. Бабаянц с сотрудниками кафедры по заданию Госсанинспекции Ленинграда разработал ряд практических мероприятий по поддержанию санитарно-эпидемиологического благополучия города.  По распоряжению Министерства обороны была разработана «Инструкция по испытанию доброкачественности воды в полевых условиях». Всего за период войны 2-м Ленинградским медицинским институтом было выполнено 350 научных работ по наиболее актуальным темам, издано 29 учебников и монографий, защищено 35 докторских и кандидатских диссертаций. Более 400 сотрудников института – участников Великой Отечественной войны – были награждены орденами и медалями.

В годы Великой Отечественной войны борьба с инфекционными болезнями была одной из самых актуальных задач медицинской науки и практики здравоохранения. Ученые Ленинградского НИИ эпидемиологии и микробиологии имени Пастера, который был «своеобразным противоэпидемическим штабом города», внесли огромный вклад в борьбу с инфекциями в осажденном городе. Институт вместе с Госсанинспекцией добился беспрецедентного в истории результата – оперативно ликвидировал эпидемии дифтерии, лептоспироза, сыпного тифа, дизентерии и других инфекций, не допустив их катастрофического распространения среди голодающего населения осажденного Ленинграда.

Учёные института выступили основными организаторами всей программы противоэпидемических мер, масштабы которых не имели аналогов в истории. Наряду с прямым участием в реализации всех направлений плана борьбы с эпидемиями (санитарная разведка, массовая санобработка населения, купирование инфекционных очагов в день их выявления, массовая вакцинация взрослых и детей) пастеровцы вели непрерывный научный мониторинг эпидемического процесса.

Несмотря на то, что институт располагал лишь половиной штатной численности, он сохранил научный потенциал для работ по всем актуальным инфекциям того времени.

Уже в летние месяцы 1941 года начались вспышки острых кишечных инфекций, причем у многих больных клиническая картина была нетипичной, а возбудители либо не выделялись, либо не типировались известными методами. Природу этих заболеваний полностью раскрыли в своих работах Э.М. Новгородская с соавторами. Были разработаны специфические препараты для идентификации новых возбудителей кишечных инфекций, раскрыта дизентерийная природа диарейных заболеваний у лиц, находившихся в состоянии алиментарной дистрофии – так называемых «голодных поносов».

В годы войны было начато систематическое изучение сальмонеллёзов, которое в дальнейшем привело к существенному изменению прежних представлений об этих болезнях. Были изучены эпидемические вспышки среди новорождённых и установлена этиологическая связь заболеваний, сопровождавшихся высокой летальностью, с сальмонеллами тифимуриум и гейдельберг

Проведено оперативное изучение на ограниченных контингентах возможности применения брюшнотифозной вакцины у детей. Было установлено отсутствие общих и местных реакций при одновременной иммунизации против брюшного тифа и дизентерии, что позволило дать конкретные рекомендации по профилактике брюшного тифа, в результате чего заболеваемость им в 1943 году по сравнению с соответствующим периодом 1942 года снизилась более чем в 9 раз.

Осенью в Ленинграде начали регистрироваться высоколетальные заболевания с желтушным синдромом. Не имея ни препаратов, ни предшествующего опыта работы с подобными заболеваниями, специалисты института раскрыли их лептоспирозную этиологию, выделили культуры лептоспир и в итоге впервые в СССР описали вспышку лептоспироза.

Сотрудники антирабического отдела выполняли огромный объем исследовательской и производственной работы по профилактике бешенства. Они предложили оригинальный способ пассажей вакцинного штамма вируса бешенства в организме белых мышей, что позволило обеспечивать антирабической вакциной ряд учреждений города, а с 1944 года институт смог направлять вакцину в северо-западные области России и республики Прибалтики.

В годы войны был разработан оригинальный способ иммунизации служебных собак антирабической вакциной, который использовали все ветеринарные службы города и фронта.